Елена называет себя жертвой семейного насилия. Она написала заявление об избиениях в милицию, прошла судмедэкспертизу, которая подтвердила телесные повреждения, но в возбуждении уголовного дела ей отказали (о причинах позже). С бывшим гражданским мужем, как утверждает женщина, она не общается с июля. По ее предположениям, он вернулся к себе на родину, в Эфиопию. На этом в семейном конфликте можно было бы ставить точку, но в октябре Елену вызвали в суд по квартире, в которой сейчас она живет с детьми и в которую, как уверяет, вложено немало ее денег. По решению суда, женщина обязана из нее съехать и забрать детей. Причем с иском о выселении семьи обратился не ее бывший гражданский муж, а его первая жена.
«Гражданин Эфиопии избивал свою гражданскую жену, а когда она обратилась в милицию, чтобы избежать наказания, сбежал из страны», — так в третьем лице написала о себе и своем бывшем сожителе Елена. Помимо обвинений в семейном насилии, в этой истории всплыли нюансы, связанные с разделом имущества.
Авторы статьи не занимают ничью сторону и хотели бы выслушать позицию супруга, но он не ответил на звонки и сообщения. Если мужчина решит высказаться, материал будет дополнен.
Оформлять отношения не спешили
По словам героини, Абди (имя изменено) приехал в Минск в 1988 году по студенческому обмену и остался в Беларуси. К моменту знакомства с Еленой в 2002-м он уже успел обзавестись одной семьей.
— У нас с ним большая разница в возрасте — 16 лет. Когда мы познакомились, мне было в районе 20, а ему — 36. Насколько я знаю, с первой женой они десять лет проживали в гражданском браке, построили квартиру и только после этого зарегистрировали отношения, есть совместный ребенок. Расходились они [с бывшей супругой] не полюбовно, у них был судебный процесс по разделу квартиры. Мы с ним уже жили вместе, и это все было затратно для нас (и госпошлина огромная, и услуги адвоката стоили недешево). Но в итоге за ним признали право на половину квартиры. Сейчас там живет его бывшая жена, — издалека начинает свой рассказ Елена.
У нее самой с Абди отношения развивались быстро, уже через год родилась дочка (сейчас ей 22). Несмотря на рождение ребенка, официально оформлять отношения пара не спешила. Вот как это объясняет Елена:
— Он мне сказал, что нужно предоставить в беларусский загс справку о том, что в Эфиопии у него нет жены. До 2008 года поехать туда он не мог, потому что там были какие-то [политические] события. Потом он стал ездить туда по два-три раза в год, но справки нет до сих пор. То война там, то повстанцы, то он стоял целый день в администрации и прямо перед его носом закрыли дверь…
— Вас это обижало или вы относились к этому спокойно?
— Поначалу меня это напрягало, но потом стало не до этого. В 2015 году у нас родился средний сын, и мы долгое время не понимали, что с ним: у него было необычное поведение. Только в 4 года ему поставили диагноз СДВГ, то есть синдром дефицита внимания и гиперактивности. И я на тот период занята была абсолютно другими вопросами. К счастью, нам очень повезло с педагогами: они вернули его почти в норму.
Спустя четыре года у пары родился еще один сын, и с ним тоже было не все гладко. Елена говорит, что у младшего мальчика официально диагностировали аутизм, стоит III группа инвалидности.
— Ему 6 лет, он ни с кем не общается. Целый день ходит по квартире, крутит предметы, подпрыгивает… Усиленно с ним занимаемся: у него по восемь занятий с педагогами в неделю.
«Денег стало не хватать на самые простые вещи»
Первые десять лет, рассказывает беларуска, отношения в семье были хорошие. Абди проявил себя как заботливый отец. Со временем стало появляться напряжение — в основном из-за того, что бывший муж не вкладывался финансово в семью так, как Елене этого хотелось.
— С 2003-го по 2015-й он работал на рынке. Потом два года был в найме у меня: я была ИП, занималась продажей игрушек, а он работал у меня администратором. У нас были две торговые точки, тогда же строилась совместная квартира. Мы на нее собирали десять лет, денег было более-менее достаточно, и он в это время старался работать.
Когда я родила среднего сына, буквально пять месяцев посидела в декрете, и потом моя мама согласилась смотреть за ребенком, потому что денег не хватало даже на самые простые бытовые вещи. Мы с Абди обсуждали эту тему. Я сказала: «Ищи себе дополнительную работу, потому что на моей торговой точке двоим людям работать нет смысла». И ничего… Все ему не подходит: то зарплата не устраивает, то люди, то он в Эфиопию уезжает. Здесь он с 2016 года нигде не работал.
— А зачем он уезжал?
— Вообще, он мне рассказывал, что там у него какой-то бизнес и скоро вообще у него будет много денег. Прошло десять лет, и ничего… Я говорю: «Хорошо, у тебя бизнес, я все понимаю, а доход от этого бизнеса где?» Хотелось бы хоть раз ребенка на море свозить… Он говорил: «В следующем году мы обязательно поедем на море».
— Конфликты у вас были именно на этой почве?
— Да, в основном конфликты были из-за денег, потому что он не хотел, чтобы финансовое положение в семье изменилось. Когда проблемы начались со средним сыном, стало понятно, что он развивается ненормотипично, я перестала вести деятельность как ИП, выбрала ребенка. Это было в 2018-м. В последние годы мы жили на пособие по уходу за ребенком-инвалидом (младшим сыном. — Прим.), его пенсию, и моя мама иногда подкидывала нам денег со своей пенсии. Он [Абди] приезжал из Эфиопии, мог дать, допустим, $ 200, купить памперсов ребенку или продукты в магазине.
Последний год я ему говорила: «Иди устраивайся на завод, сейчас там неплохо платят». У него образование инженера, могли взять. На что он мне ответил, что «на заводе только алкаши работают». А потом вообще уехал в августе 2024-го, оставив мне 300 рублей и € 50, и вернулся только в марте 2025-го. Это нормально?
— Но вы при этом родили от него троих детей. То есть были в нем уверены?
— У нас раньше не было ситуаций, чтобы он меня оставил, обманул в чем-то или ушел. Судя по его разговорам, дети — это вообще для него было все. Он их так любил и так смотрел… Даже когда он избил меня, стоял на коленях у моей мамы: мол, уговорите ее забрать заявление, потому что нам нужно детей воспитывать, растить. Мне тоже хотелось, чтобы мои дети видели рядом с собой отца, тем более мальчики.
Конфликты и заявление в милицию
С прошлого года обстановка в семье стала крайне напряженной, рассказывает Елена. В марте, после полугодового отсутствия Абди вернулся из Эфиопии, а 13 июня Елена написала заявление в милицию о том, что ее гражданский муж «систематически ее избивает и совершает другие действия, которые причиняют ей продолжительную боль и мучения».
— Это было не только физическое, но и психологическое насилие, — поясняет женщина. — Он ко мне цеплялся просто на ровном месте: почему не та тарелка стоит на столе — не оранжевая, а голубая…
— А что изменилось? Почему он мог так вести себя?
— Я не знаю, что изменилось. Может, у него какие-то проблемы были. Но мне причину он не объяснял.
Последний эпизод физического насилия, по словам Елены, случился 10 июня на парковке у дома. Женщина уверяет, что гражданский муж «беспричинно нанес ей не менее 20 ударов в область головы и тела».
— Я уже хотела выходить из машины, и тут он начал меня избивать на ровном месте. Я ему говорю: «За что ты меня бьешь?» — а он: «Ты сама знаешь за что». Я не знаю, какие мысли он вынашивал неделю, причина мне непонятна. Я закрыла голову руками, а он меня месил. Одной рукой я тогда нащупала ручку от двери, открыла дверь и уже как бы вывалилась из машины. Начала орать, чтобы привлечь внимание, чтобы какие-то люди помогли. И в этот момент к нам подошли председатель ТС и сантехник, застали его с моим телефоном в руках, сказали, чтобы вернул мне его. Я вызвала милицию и ожидала сотрудников на улице. Когда они брали у него пояснения, сначала он говорил, что мне на телефон поступила SMS — типа от любовника. Я отрицаю, этого не было. Потом он изменил показания и начал говорить, что я устроила скандал из-за квартиры.
После конфликта в авто Елена действовала решительно и просила привлечь гражданского мужа даже не к административной, а к уголовной ответственности. В своем заявлении женщина настаивала на том, что избиения носят системный характер. С 2017 года, по ее словам, они «были ежемесячными», а с 2024-го «происходили по несколько раз в неделю, в том числе на глазах у детей».
Пострадавшая прошла судмедэкспертизу, которая зафиксировала кровоподтеки на глазах и предплечье. В заключении говорится, что они «образовались от действия тупого твердого предмета», однако «не повлекли за собой кратковременного расстройства здоровья или незначительной стойкой утраты трудоспособности».
В материалах проверки говорится, что «из многократных фактов истязания и избиений» женщина вспомнила несколько эпизодов. Еще в 2011 году, по словам Елены, гражданский супруг «сломал ей нос, но при обращении в больницу она заявила, что упала сама». Далее описываются конфликты уже этого года. В марте, по словам минчанки, гражданский муж «швырнул в нее стеклянный стакан, но она в последний момент успела увернуться». В апреле «избил на диване на глазах мамы и двух детей, сломав при этом очки». В начале мая «в присутствии одного из детей избил кулаками в машине». В том же месяце, находясь в квартире, «бросил в лицо женщине банку с йогуртом, обвинив, что она от него ее спрятала». В июне, по словам Елены, ее «беспричинно избили во время того, как она спала». И далее описан последний эпизод с избиением в машине.
Во время интервью журналисты спросили у Елены: почему она раньше не обращалась в милицию, если избиения были систематическими?
— Потому что я понимала, что у него будут большие проблемы… Перелом носа — это уже даже не административное наказание, а уголовное. Это автоматически либо высылка из Беларуси, либо проблемы с дальнейшим получением вида на жительство… Я знала, что у него, как у иностранца, проблемы будут большие.
— И вы готовы были все это прощать?
— Да, была готова. А почему все жертвы прощают абьюзеров да какой-то поры? Я надеялась, что это случайность. Он же становился потом медово-сахарным, и в памяти эти моменты стирались.
Отвечая на вопросы о причинах внезапной агрессии, Елена настаивала, что каждый раз все случалось «на ровном месте», из-за мелких бытовых конфликтов. В процессе интервью женщина все же пришла к выводу, что корнем проблем было ее недовольство финансовым положением.
— Отношения на бытовом уровне портились из-за этого. Он уезжал на полгода. Двое маленьких детей, один из них — ребенок-инвалид… Финансовые вопросы, бытовые — это все было на мне. У меня уже просто выгорание наступило, понимаете? Восемь занятий в неделю с ребенком: отвезти, забрать — это большая нагрузка. И я начала ему отвечать уже не с той покорностью, к которой он привык.
Версия мужчины: насилия не было
Во время опроса сотрудников милиции гражданский муж Елены полностью отрицал факты насилия. Он заявил, что живет с ней в одной квартире, но «совместное хозяйство не ведет, а только лишь дает деньги на содержание детей» (героиня уверяет, что это не так, они жили как супруги до его отъезда).
Абди рассказал, что с 2020 года сожительница регулярно «создает конфликтные ситуации из-за материальных вопросов, а также на фоне требований в улучшении жилищных условий». При этом, по его словам, он покупал Елене и детям квартиры по разным адресам в Минске.
«В ходе конфликтов никогда не применял силу, никогда ее не избивал», — заявил мужчина. Он не подтвердил информацию ни про сломанный нос, ни про брошенный стакан, ни про избиение в кровати. Один из конфликтных эпизодов в квартире мужчина объяснил тем, что во время ссоры Елена хотела толкнуть свою мать, а он вмешался и «разнял женщин». Йогуртом его бывшая жена облила себя сама, потому что «не удержала банку». Конфликт в машине, после которого женщина с синяками позвонила в милицию, Абди прокомментировал так: «Она уперлась в переднюю правую дверь, так как сидела на пассажирском сиденье, и начала толкать ногами и руками. В ответ оттолкнул от себя к двери. В этот момент дверь машины открылась, и [Елена] упала на землю. Ударов не наносил, телесных повреждений не причинял».
После этого, уверяет Абди, женщина угрожала ему словами «Я сейчас тебя посажу, ты допрыгался». Но позже обещала забрать заявление из милиции, «если он решит вопрос с имуществом».
После нескольких вызов милиции и защитных предписаний мужчина, как известно нам из документов, уехал из страны. Елена говорит, что не видела его с 30 июня.
— С этого момента никаких вестей о нем нет. Никаких денег на содержание детей я не получаю. Средний сын начал ему звонить через день, через два, он просто сбрасывал звонок и сам не перезванивал. У старшей дочери летом был день рождения, он просто эсэмэску ей прислал с текстом «Поздравляю» или что-то такое.
— А раньше, когда он уезжал в Эфиопию, он оставался на связи?
— Конечно, по 10 раз на день, я скидывала ему фотографии детей, куда мы ходили, он рассказывал, что у него нового. Мы постоянно общались. Сейчас я думаю, что все это месть за то, что я заявила о проблеме и обратилась в милицию.
В середине июля Елене пришел отказ в возбуждении уголовного дела. В документе поясняется, что соседи фактов домашнего насилия не замечали. Факты причинения побоев, о которых заявила женщина, подтвердить или опровергнуть не удалось. Кроме того, учитывался тот факт, что за последние пять лет мужчина «ни разу не был привлечен к административной ответственности за совершение побоев в отношении своей сожительницы».
В сентябре женщине пришла бумага о том, что в действиях ее сожителя (речь идет об эпизоде с падением из машины) усматривается состав административного правонарушения по части 1 статьи 10.1 КоАП (Умышленное причинение телесного повреждения, не повлекшего кратковременного расстройства здоровья или незначительной стойкой утраты трудоспособности). Однако и это дело прекратили из-за того, что прошло больше двух месяцев и вышли сроки по административному взысканию.
Из документов следует, что Абди уехал из страны и ему запретили въезд в Беларусь на пять лет. Это связано с еще одним происшествием, которое не имеет отношения к семейной истории.
— Отдел по гражданству и миграции принял такое решение: у него два протокола по моему избиению 10.06 и 27.06 и протокол за инцидент с арендатором, — пояснила Елена.
Но это не финал истории. В конце августа беларуску вызвали в суд в качестве ответчика. Оказалось, что квартира, в которой она жила с ним и детьми с 2016 года, продана бывшей жене Абди. Сумма сделки — 87 тыс. рублей, при этом право владения и пользования квартирой сохранено за мужчиной.
Теперь уже новая собственница просит суд выселить Елену, ее мать и детей из занимаемого ими жилья. В исковом заявлении говорится о том, что этой семье есть где жить («в собственности у ответчиков есть помещения, которые сдаются в найм», и «регистрацию они имеют по другому адресу»).
Елена подала встречный иск с просьбой сохранить за двумя несовершеннолетними детьми право владения и пользования квартирой.
Кто должен жить в этой квартире?
Елена несколько раз упоминала о тяжелом финансовом положении семьи, о том, что ее гражданский муж нигде не работал с 2016 года, из-за чего постоянно возникали конфликты. При этом Абди заявлял сотрудникам милиции, что купил «ей и детям несколько квартир», а из гражданского иска выясняется, что есть помещения, которые сдаются в наем. Так сколько же имущества у этой семьи?
Героиня пояснила, что сначала они с гражданским супругом снимали жилье, а позже построили совместную трехкомнатную квартиру в центре Минска. Копили на нее, уверяет женщина, оба, ведь у нее тогда был свой бизнес. Елена говорит, что ее финансовый вклад — больше половины.
Перед покупкой жилья пары обычно оформляют отношения, но этого сделано не было (Елена вновь и вновь упоминает ту самую справку из Эфиопии). Квартиру записали на Абди.
— Он уговорил меня, что договор нужно заключить на него. Сказал: если у него тут будет недвижимость, ему без проблем будут давать вид на жительство. А пожениться официально мы не могли, — настаивает беларуска.
Сдали 100-метровую квартиру в январе 2015 года, а средний сын у пары родился в феврале. Но прописывать его в новой квартире Елена не стала: все дети, как и сама героиня, были зарегистрированы у ее матери. Героиня объяснила это разными проволочками с документами, в том числе отговорками отца детей.
— Регистрация не стояла острым вопросом ни у детей, ни у меня. На сегодняшний ум я бы, конечно, этот вопрос ставила остро. Когда живешь с человеком 15−20 лет, не думаешь, что можешь столкнуться с такой ситуацией, — объясняет она.
В 2020 году женщине предложили строить жилье по госочереди. Эта льготная двухкомнатная квартира записана на Елену, но живет в ней сейчас старшая дочь героини и Абди. Оплатили ее материнским капиталом и сбережениями бабушки, говорит женщина.
— Читатели могут предположить, что вы не оформляли отношения с гражданским мужем перед покупкой большой квартиры намеренно, ведь тогда вас могли снять с очереди. Как можете прокомментировать это?
— Мы жили вместе с 2003 года, а льготную квартиру я построила только в 2023-м. Двадцать лет я не оформляла брак, чтобы построить квартиру, и после строительства тоже не оформляла еще два года? Нет, это совсем не так. Это дело каждого — верить или нет. С первой женой он тоже десять лет жил не в браке, и у них был совместный ребенок.
Также выяснилось, что у героини в собственности половина квартиры матери. Женщина заверила, что в аренду она не сдается.
— Мама продала свою двухкомнатную хрущевку, доложила $ 8 тыс. и купила трехкомнатную квартиру. Половину оформила на меня — это уже как наследство. Это квартира пока стоит, потому что мама сейчас временно живет с нами, ведь я осталась одна. Я же не могу младшего сына оставить одного без присмотра? Но вообще, это квартира матери, она там живет.
Елена категорически не согласна с тем, что должна съехать из квартиры, в которой жила с детьми почти десять лет. Она считает, что у матери в хрущевке ей с двумя сыновьями будет тесно, а старшая дочь уже привыкла жить отдельно, и переезжать к ней не вариант (напомним, у матери квартира трехкомнатная, а дочь живет в льготной двушке).
Суд не увидел причин не удовлетворить иск по выселению семьи из квартиры. Елена, ее мать и дети приходятся новому собственнику никем, поэтому по закону должны освободить помещение. «Ответчики не имеют права собственности в спорной квартире и не состоят с собственником в родственных отношениях», — говорится в решении суда.
Елена с таким решением не согласна и готовится обжаловать его в Минском городском суде. Параллельно рассматривает другие варианты, как сохранить за собой и детьми квартиру.
— У нас, по словам адвоката, есть еще один шанс — подать иск о признании сделки купли-продажи [между Абди и его первой женой] недействительной. Но для этого нужно оплатить госпошлину в сумме 5% от стоимости объекта, на который я претендую. Оценочная стоимость этой квартиры — 360 тыс. рублей. Я претендую на половину — значит, мне нужно заплатить 9 тыс. беларусских рублей, и примерно 5 тыс. — расходы адвоката, — считает Елена. — Может быть, я буду брать кредит или занимать деньги, но я собираюсь бороться дальше.
Что касается алиментов на двоих несовершеннолетних детей, то, по словам женщины, она занялась этим вопросом еще в сентябре.
— Исполнительный лист лежит в ОПИ Советского района, только он все равно ничего не платит. Сейчас просто копится долг.
— Почему вы решили обратиться в редакцию сейчас? Что вас мотивировало?
— Крик души, как говорится. Может, кто-то, почитав, не будет такой доверчивой, как я.
Пара живет в гражданском браке. Можно ли претендовать на долю в квартире?
Ситуацию комментирует юрист Татьяна Ревинская:
— Необходимо понимать, что гражданский брак сам по себе не порождает возникновение общей собственности на приобретаемое в период совместной жизни имущество, поскольку общая собственность в силу закона возникает исключительно в отношении имущества, нажитого супругами во время брака (пункт 1 статьи 259 ГК). Проще говоря, приобретение имущества на одного из партнеров повлечет возникновение права собственности только у него, а другому придется доказывать степень своего участия в таком приобретении и, соответственно, право собственности на долю.
Применительно к рассматриваемой ситуации отмечу, что героиня может заявить свое право на долю в квартире, которая приобреталась на имя ее партнера. Однако ей придется доказать, что между ними имелась договоренность о создании общей собственности на это жилое помещение, поскольку сам по себе факт внесения ею денег на строительство квартиры может быть не принят судом как безусловное основание для принятия положительного решения.
К слову, закон не запрещает людям, состоящим в «гражданском браке», заключать между собой любые договоры — как те, которые урегулированы законом, так и те, которые в законе не поименованы. К такому роду договоров можно отнести договор (соглашение) в письменном виде, который будет похож на брачный договор и содержать, например, условия совместного проживания мужчины и женщины, совместного ведения хозяйства и, возможно, совместного воспитания общих детей. Такой договор может содержать любые условия, которые стороны определят исключительно по своему усмотрению, кроме тех, которые напрямую противоречат требованиям законодательства.
Например, в части покупки жилья стороны могут определить, что их доли являются равными (50 на 50) или, напротив, неравными и определяться исходя из денежного вклада, который был сделан каждым из них в конкретное имущество, с последующей письменной фиксацией конкретных сумм. Такой документ при наличии судебного спора поможет внести ясность в отношения сторон и правильно разрешить спор.